– В той ситуации вам лучше было бы умереть от пули снайпера, чем попасть к ним в плен. Хотите увидеть материалы, что они делают со своими жертвами? Русского они точно не пощадили бы – именно тогда прозвучали эти слова
К концу этого сумасшедшего дня я был в центре Дамаска, ожидал пока приедет представитель российского посольства. Здесь висели портреты Башара и Хафеза Асада, меня угощали кофе и соком, со мной говорили на хорошем английском, перед моим визитом даже почистили туалет ... Но никто не хотел сказать, что это за место. И даже GPS обозначал это место на карте как обычное жилое здание.
Официальная часть очередного допроса завершилась. На этот раз меня подробно распросили когда и через какой погранпереход я прибыл, какие города посетил, какое у меня образование и даже место работы ... Теперь мы просто общались.
– А почему не поехал Хомс? Или в Идлип? В Хама, наконец? – чекист, а это был явно чекист, надо мной подтрунивал.
Дело в том, что все названные города являются «горячими точками» Сирии. Хомс и Хама стали следующими после Дараа городами, захваченными боевиками. Да–да, прочь дипломатию, надо называть вещи своими именами. «Они режут людей как скот. Любого, достаточно чтобы он был не суннитом, а алавитом или шиитом, или просто поддерживал власть» – подобные описания мне приходилось слышать не раз, и не только от представителей власти, но и от простых людей разных конфессий, включая беженцев из Хомса.
– В Пальмиру ехать уже тоже нельзя. Дорога крайне опасна, до и в самой Пальмире боевики. В Алеппо – если только на самолете, и ни в коем случае нельзя отправляться за пределы города, в заброшенные города. Наземным транспортом из Латакии и Хомса туда даже местные бояться ехать, так как машины и автобусы останавливают, грабят и нередко убивают пассажиров. – уже совершенно серьезно продолжал человек с острым взглядом
* * *
– Знаете где вы только что были? – спросил меня Игорь, российский атташе по военным вопросам, когда мы покинули столь гостеприимное здание.
– Это было здание военной контразведки. – тут же ответил он на свой вопрос – Вам чертовски повезло, что вас не посадили в тюрьму или не поймали боевики.
– А смысл боевикам убивать меня? – спрашиваю я.
– Вы не представляете, что они делают с теми, кого поймают. В этом нет логики, это страшные люди. Хотите увидеть видеоматериалы с расправами?
– Нет уж, спасибо, верю на слово – поспешил отказаться я.
– Если бы они успели до вас добраться, то в лучшем случае вы стали бы заложником. У них уже восемнадцать заложников – иранцы, венгры. Поймать русского было бы большой удачей для них – ведь они смогли бы торговаться и ставить России условия вашего овобождения.
Постепенно, я приходил в себя после всего происшедшего.
– Скажите, какие, на ваш взгляд, шансы Сирии выстоять в этом противостоянии? – спрашиваю я.
– Все зависит от внешних сил – ответил Игорь и голос его при этом прозвучал безрадостно
Теперь я научился реально оценивать опасность и мой первоначальный план посещения Сирии рушился.
Но амфитеатр в Босре я посмотрел.
